Очередная наша «пьянка» для узкого круга друзей Токугава Иэнари (нашего Жёлтого) заканчивается неожиданно: Иэнари рассказывает, что его отец – сёгун Токугава Иэсигэ медленно сходит с ума. Безумец у власти – это катастрофа для всей страны и, разумеется, для его семьи; кроме того, в ближайшее время сёгун планирует закрыть Ёсивару, что уже затрагивает мои интересы напрямую: это равносильно концу свободы и любимого театра. Иэнари также, помимо заботы о стране и семье, движет личная месть - теперь он знает наверняка: сёгун убил его мать, подстроив все как самоубийство (сомнений в этом нет: Иэнари получил письмо от своего старшего брата Мамору-сама, который все выяснил раньше, за что, вероятно, и находится сейчас в опале у собственного отца; да и в предсмертных стихах матери Иэнари узнал дурной стиль сёгуна, а искусство лгать не может). Выход один: старый сёгун должен умереть. В его безумии, что для нас очевидно, повинен великий цензор Ода Ёсиро (наш Красный, нынешний негласный лидер цветного братства) – мы давно подозревали, что он пил Ци сёгуна в одиночку в тайне от остальных членов братства – нам остается только выпить оставшееся и избавить сёгуна от безумия, а страну и семью от безумца.
Иэнари хитер, как лис, и в его голове уже давно готов план убийства. У сестры и старшего брата Иэнари намечено сразу два праздника в один вечер – прекрасный шанс выманить старого сёгуна, пока все отвлечены. Далее мой брат Курииро (наш Оранжевый) создаст свой пространственно-временной карман – спрячет в него сёгуна, и все мы уйдем в лес, подальше от города, для проведения обряда. Там выпьем Ци до конца – Асагао Кон (наш Синий) поднимет мертвеца и прикажет ему умереть как самурай, совершив сеппуку и написав предсмертные стихи. План хорош и безупречен – мы вне подозрений, и даже Красный со значительной вероятностью далеко не сразу осознает, что произошло, – он думает, что «младшие» члены братства не умеют пить Ци поодиночке.
Вот наступает вечер, когда должно случиться задуманное. Я был готов к этому, да и брат тоже, но неожиданно для себя начинаем нервничать. Вечером спектакль, отец болен, как все сложится, неизвестно… Репетиция не ладится – сбиваемся и путаем текст, вжиться в образы не выходит… Естественно, отец недоволен – он, конечно, не понимает, что с нами происходит… Отец в гневе приказывает всем идти и выступать как есть… Начинаю паниковать – я не могу допустить, чтобы премьера пьесы, над которой все так долго работали, провалилась. Спасение приходит неожиданно – среди людей, собравшихся на представление, замечаю Иэнари и буквально за пару минут до начала спектакля почти самовольно отменяю его при помощи младшего сына сёгуна, сославшись на болезнь отца… Катастрофа? – конечно. Мне безумно стыдно – чуть не реву, прижимаясь к груди Курииро, но это лучше, чем полный провал, а играть сейчас мы не в состоянии… К тому же отец действительно болен и тоже не сможет сейчас играть, поэтому в конечном итоге он соглашается с правильностью такого решения.
Возвращаемся в театр, и отец, хоть и без особого восторга, отпускает нас на очередную «пьянку» с Иэнари. Иэнари – сын сёгуна, и приглашены мы были заранее – надо идти, несмотря на отмену спектакля. Собираемся к выходу, выходим в общий зал из гримёрки.
Неожиданно с улицы доносится крик: «Полиция!» - Мы в шоке. У меня мелькает в голове мысль: «Полиция?! К нам?! Но откуда и как они все узнали?» Тем не менее собираюсь духом и открываю дверь, мысленно на ходу придумывая, как буду оправдываться. На нашем крыльце поразительная мизансцена: молодой полицейский прикрывается от демона-паука, пытаясь спастись. Демон не отступает – он без сомнения убьёт. Рядом ещё какие-то люди – я не успеваю рассмотреть. Отец несколько раз приказывает мне немедленно закрыть дверь… Но… этот полицейский совсем молод – кажется в возрасте моего брата и защищается он храбро… Такие не должны так глупо погибать… Я, плохо соображая, что я делаю, бросаюсь на демона и приказываю ему уходить. У меня не с первого раза получается его подчинить – он довольно силен, а меня все дергают и отвлекают – сосредоточить Ци получается плохо. Однако всё же удалось – демон оставляет жертву и уходит прочь.
Кружится голова, силы покидают меня – это отдача за подчинение сильного демона – дело привычное, но со мной раньше не происходило такого у всех на глазах. Кажется, я всё-таки упал на пол – мне пытаются помогать… Подчинять демона во вне не так сложно, как, когда он в моём теле – довольно быстро прихожу в себя. То, что я упал при всех сыграло мне на руку – все отвлеклись на меня и, кажется, решили, что демон как-то мне навредил.
Чувствую, как меня обвивают тёплые руки Курииро – меня выводят на воздух. На крыльце сталкиваемся с Иэнари – его позвали помогать, когда явился демон. Иэнари хитрый и ловкий – он что-нибудь придумает… Так и вышло – он уже во всю рассказывает байку о том, что некогда поведал мне легенду, что истинная красота способна изгнать демона-паука. Ловлю его лукавый взгляд и живо подтверждаю, что просто сыграл очередную роль из тщеславия желая проверить легенду. Сам удивляюсь, почему нам все поверили. Видимо, правду говорят, что люди легче всего верят в самое невероятное.
Наконец уходим вместе с Иэнари и Курииро – Асагао должен присоединиться позднее – кажется, к нему пришел клиент в Чайном доме. Пока идём в святилище – мне необходимо восстановиться после изгнания демона. Медитация, как всегда, помогает. Я полностью восстанавливаюсь, что, как водится, даёт прилив сил и энтузиазма. Я прошу у брата и друга прощения за свою глупость с пауком. Теперь мне мой поступок уже не кажется неоспоримо правильным – я действительно сглупил, чуть не обнаружив себя при всех… а, может, и обнаружив – в памяти четко всплывает пристальный взгляд Хитоми, обращенный ко мне – очевидно, он что-то понял.
Но сейчас время действовать, притом очень быстро. Идём к Чайному дому и забираем с собой Асагао. Льёт дождь – укрываемся вчетвером под крышей синтоистского храма и в последний раз повторяем план действий… Я вздрагиваю от неожиданности – то ли наяву, то ли в сознании я явственно слышу голос Куро… Куро (наш Черный) был лидером цветного братства, собрал всех нас вместе, обнаружив способности каждого – в этом заключался его дар. Сравнительно недавно он куда-то пропал, и мы не знали, где он и что с ним… и вдруг этот голос, знакомый и отчего-то пугающий… По лицам и реакции друзей понимаю, что его слышим мы все. Он говорит о предательстве: он был убит, недалеко от этого самого места… убит Красным, Белым и Зелёной. В обществе раскол с момента исчезновения Куро, но убийство и предательство… выходит каждый из нас куда более уязвим, чем мы предполагали.
Пока Куро говорит, незаметно подходит Ямада Юичи Широ – настоятель синтоистского храма (наш Белый). Я думал, что голос смолкнет с его появлением – но нет, теперь он говорит со всеми присутствующими: он дарует Белому прощение и пытается всех нас убедить провести ритуал и дать ему новое тело – выбор пал на Гендзи Куроюки – он должен отдать тело нашему бывшему лидеру и стать новым Чёрным… Переглядываемся с братом, недоумевая, почему Чёрный говорит все это при предателе. Но когда голос исчезает, а Белый уходит в храм, мы узнаём, что все мы слышали одно и тоже. Выходит, Чёрный ведёт некую игру, пока не до конца ясную нам, и в этой игре ему нужны мы все – оттого он даже готов простить свою смерть предателям. Главным образом, он винит во всем Красного. Всем закрадывается мысль, что оба наших лидера – и прежний и негласный нынешний стоят друг друга. Вопросов много – ясных ответов на них нет…
Однако сейчас – сёгун. Эта проблема не терпит отлагательств. Да и Красный идёт к власти с его помощью – нужно спешить…
На улице промозгло, льёт дождь – казалось бы, очень странно прогуливаться в такую погоду, но все знают причуды нашей весёлой компании, поэтому Иэнари, смеясь, на ходу выдумывает легенду: мы идем любоваться дождем. Он тут же просит хокена рассказать историю про дождь, и вся наша компания в странно веселом настроении, учитывая ситуацию, движется ко дворцу. Сёгуна мы застаем врасплох в его кабинете – Курииро, как мы и планировали, создает карман, заключает туда сёгуна и уходит вперёд – мы все следуем за ним.
Уходим довольно далеко в лес. Место выбрано Иэнари заранее, но из-за дождя так темно, что мы с трудом его находим. В темноте раскладываются артефакты на земле в очищенном предварительно месте. Неожиданно я вновь слышу голос – это не Чёрный – это кто-то другой… Но кто? – Я знаю этот голос – мучительно пытаюсь вспомнить, но не могу, а голос между тем шепчет мне, указывая на Курииро: «Ты хочешь крови… его крови… прямо сейчас!» Я помню, что я пытался спорить и сопротивляться, а потом вдруг стало темно… Очнулся я от того, что Асагао и Иэнари тормошат меня и зовут. Мы по-прежнему в лесу, вокруг темно, и я с трудом различаю лица друзей, а на губах я чувствую вкус крови… Я слышу рядом стон брата и с ужасом вспоминаю последний момент, сохранившийся в памяти. Курииро истекает кровью – у него на шее след от клыков зверя – моих клыков!! – друзья подтверждают - это я напал на него. Слёзы наворачиваются на глаза, захлебываюсь в рыданиях – прошу у Курииро прощения, сам не помня себя от страха за его жизнь и стыда, что напал на любимого брата. Курииро шепчет, как всегда, ласково: «Ничего, малыш, мы оба… оба виноваты… я забыл, что твой первый демон так и сидел у меня в кармане…». И правда! – Вот почему я помнил этот голос… Мой первый демонический знакомец всё же встретился с нами вновь, и теперь он вырвался и где-то на воле…
Иэнари возвращает нас в реальность: «Нужно завершить обряд – мы должны!» Артефакты наконец расставлены, Жёлтый произносит нужные слова, отдаёт частицу Ци сёгуна ками и по одной нам, затем Асагао с телом спешит вперед – во дворец, а мы с Иэнари следуем за ним, неся на руках почти бесчувственного Курииро.
Из леса выбегаем с криками «Демон!», изображая, что на нас напали во время прогулки в лесу. Спешим к лекарю – он забирает Курииро на лечение, а я схожу с ума в прихожей дома лекаря, не зная, удастся ли спасти брата. Это был один из самых страшных моментов, которые мне довелось пережить. Тем временем Синий все сделал – он поднял сёгуна и заставил умереть достойно самурая...
Асагао уходит восстанавливаться – немудрено - он потратил немало Ци на то, чтобы всё это проделать. Иэнари провожает нас с братом домой и сдаёт отцу с рук на руки. Отец, конечно, в шоке – он никак не мог ожидать увидеть нас в таком состоянии после, казалось бы, обыденной нашей «пьянки» с друзьями.
Брата укладывают – ему нужно восстановиться телесно, а завтра мы собираемся в храм, чтобы восстановить его Ци. Вновь просим друг у друга прощения. Мне страшно – я до сих пор ощущаю вкус крови Курииро, но он жив, он рядом, и я постепенно начинаю приходить в себя.

Вскоре в доме появляется полиция. Отец как раз куда-то вышел, и полицейские допрашивают нас с Курииро о нападении, точнее в основном меня – брату все еще больно и трудно говорить.
Я перенервничал и к тому же весь сырой от дождя – меня трясёт. Я прошу у полиции прощения за свой неподобающий вид и начинаю распускать отсыревшие волосы. Повторяю рассказ о нападении демона. Полиция настаивает на обыске всего дома – переглядываемся с Курииро, осознав, что в гримёрке на зеркале лежат все наши артефакты для обряда. Я давно хотел прибрать их подальше, но мой ручной демонёнок облюбовал себе место на них жить – пришлось не трогать, а то он сердится и кусается, когда его сгоняешь. Оправдываюсь, что без отца не могу позволить обыск – хозяин театра он, а не я. Понимаю, что улики нужно срочно прятать, поэтому истеричным тоном прошу дать мне выйти – причесать мокрые волосы и с позволения полицейских удаляюсь наверх. Мечусь по комнате, думая, куда всё укрыть. С трудом, будучи несколько раз пребольно укушен за палец, сгоняю мою хтоньку с насиженного места и прячу артефакты под подушку. Спускаюсь вниз с перекинутыми через плечо мокрыми волосами и вновь располагаюсь для беседы.
Приходит отец – полиция осматривает театр, но ничего не находит. Меня расспрашивают ещё раз о случае с пауком. Пересказываю забавное сочинение Иэнари, видимо, настолько вдохновенно кокетничая и поигрывая неприлично распущенной косой, что отец смотрит на меня осуждающе и обвиняет в тщеславии. Стыдно не становится – скорее забавно – я чувствую, что отец больше шутит, а не сердится.
Полиция наконец уходит – все можем вздохнуть свободно, да и Курииро явно становится лучше – у него даже голос восстановился.
Отец утомлен и уходит спать раньше всех. Завтра с утра спектакль, а он действительно сильно болен – ему нужно отдохнуть.
Остаёмся втроём с Курииро и Хитоми, но тут неожиданно приходит госпожа Сумирэ. Она просит всех, кроме меня, выйти. Я несколько удивлён и растерян – на мой вопрос о причине её визита, она молча выходит из театра, а вместо неё возвращается… Мамору-сама…
Токугава Мамору – мой бывший покровитель, он был первым человеком, в кого я по-настоящему был влюблён… давно… когда только начинал свою карьеру оннагаты… Я не видел его два года и не слышал о нём практически никаких новостей, кроме странных и недостоверных слухов… Он покинул меня, не простившись, после того, как больше года был моим покровителем – просто исчез и всё…
Сколько раз я представлял себе эту встречу – проигрывал её в своей голове, как часть пьесы, воображая, как я буду гордо дуться и обижаться за то, что меня бросили…
Не важно…
В общем с первой секунды встречи я бросился к нему на шею и уже больше не пытался освободиться из его объятий. Он обнимал и гладил меня, как раньше, говорил какие-то ласковые пьянящие слова, вроде того, что за мои красивые глаза можно отдать что угодно…
Я ведь убеждал себя, что злюсь и заставлял себя всё забыть… Не вышло, судя по всему…
Когда я немного пришёл в себя после первого момента встречи, я попытался узнать, что ждёт его дальше – он ответил, что продолжает бежать. Мне безумно хотелось рассказать, что теперь ему ничего не грозит, ведь мы только что убили старого сёгуна, но он на мои намеки лишь внимательно и по-доброму посмотрел в глаза – так, как только он один умеет, и тихо сказал:
- Не надо делать ничего с моей семьёй, хорошо?
Я осёкся и не решился рассказывать.
Мне ужасно хотелось, чтобы он остался, как раньше, хотя бы на одну ночь – итак недолгую, ведь она уже почти прошла, но он спешил уйти. Тогда мне захотелось ему что-нибудь отдать на память – что-нибудь счастливое – чтобы он снова вернулся. И я вспомнил о веере, который подарил мне один из моих поклонников – странноватый художник, расписавший его для меня. Он сказал тогда, что вложил в свою работу больше даже, чем душу, и что эта вещь будет приносить мне удачу и хранить меня от зла... Я сбегал в гримерку – принёс этот веер и подарил его Мамору в надежде, что он принесёт удачу и ему.
Мамору принял и сказал грустно, что раньше он дарил мне подарки, а не наоборот... То счастливое и беззаботное время быстро промелькнуло в моей голове, но сейчас я хотел только одного:
- Я ещё увижу Вас?.. Не уходите…
- Я должен. Завтра я приду посмотреть на тебя на спектакле…
Он ушёл, а у меня, кажется, сдали нервы от всего, что произошло со мной в этот странный и долгий день. Я прижался к стене и заревел. Так глупо, как в детстве, зажимая рот рукой, чтобы домочадцы не слышали…
К счастью, этот приступ истерики прошёл быстро – я взял себя в руки – поправил, как мог, грим и вернулся в свою комнату. Хитоми, кажется, убедился, что все хорошо, и тоже пошёл отдыхать. А я завалился на постель, почти без сил и долго рассказывал брату о визите Мамору-сама, а ещё о том, что обманывал себя в том, что не умею любить. Ещё как умею, оказывается! А ещё о том, что хотел провести с ним ночь, как раньше…
Брат рассмеялся и сказал:
- Мурасаки, я очень ценю твоего бывшего покровителя и допускаю, что он прекрасный мужчина, но не настолько, чтобы я тоже хотел провести с ним ночь – не забывай, что нам с тобой спать вместе!
Смотрю на брата укоризненно, и смеемся уже вместе.
Мы ещё долго говорили обо всём, что с нами произошло в этот день, и уснули только под утро. Я засыпал со счастливыми мыслями о том, что завтра на спектакль придёт Мамору-сама. Впервые за два долгих два года… как раньше…

Утренняя репетиция. Тяжелый день остался позади – все воодушевленные и отдохнувшие. Мы больше не глупим и не сбиваемся. А ещё сегодня я снова увижу Мамору-сама – он обещал прийти посмотреть на меня, а он всегда держит слово…
Отыграли спектакль с существенной долей импровизации – но, неважно, главное, что премьера состоялась наконец. А я видел Мамору-сама. Либо он появляется теперь открыто - возможно, наши старания были не напрасны и всё изменилось к лучшему – либо он ужасно рисковал, всё же придя на наше представление... Сложно понять, пока не было огласки произошедшего ночью с сёгуном.
Но вот наконец-то глашатаи объявляют сбор на главной городской площади. Новости не заставляют себя ждать долго: старый сёгун покончил с собой – по завещанию – новый сегун Иэнари (?!), но он отрекается в пользу старшего брата, а Мамору-сама реабилитирован, и ему возвращены все его права. Я счастлив – всё было не зря, теперь всё будет хорошо!
читать дальше
Возвращаемся домой после премьеры – переодеваюсь у себя в комнате, как вдруг отец завет меня к себе. Быстро заканчиваю туалет и выхожу – отец огорошивает меня новостью: пришёл покровитель нашего театра – Ходзё Нобу, младший цензор, и хочет со мной говорить…
Ходзё Нобу… один из самых красивых мужчин Эдо…и, да, знатный вельможа… представитель сильного самурайского клана… наш покровитель… вспоминаю проведённую с ним ночь «за чашкой сакэ»… а ведь я не удержался и выпил немного его Ци, пока он спал… Интересно, о чем он хочет говорить? – Уж не об этом ли? Мельком ловлю взволнованный взгляд брата – мы, как всегда, в курсе всех дел друг друга - и выхожу на крыльцо для беседы с гостем.
Всё верно: он плохо чувствует себя после того, как лишился некоторого количества Ци, и пришёл узнать причину… Стараюсь изо всех сил сохранять внешнюю беззаботность и спокойствие – прячу волнение за благонравной скромностью перед высоким вельможей, но он мне не верит – я чувствую.
- Мурасаки, мы… пили сакэ после вашего спектакля недавно… а потом я проснулся в театре… Удивительно, но я совершенно не помню, что было той ночью…
Совсем не помнит? – Обидно – мелькает у меня в голове мысль, а ведь я тогда почти влюбился – советник невероятно хорош собой. Рассеянно отвечаю:
- Не помните? – Это не странно, господин цензор, когда мы с моим другом Иэнари отдыхаем, друзья потом тоже могут забывать многое после большого количества выпитого саке… Простите… А я – я пью немного, как дамы, я ведь оннагата, поэтому помню всё…
Заглядываю ему в лицо – он нервничает и… явно не верит. Видимо, обычно не пьет до беспамятства – это ясно, он слишком утонченный и благородный для этого – по нему ведь видно…
- И всё же… я хотел бы, чтобы вы мне напомнили, что тогда было…
- А Вы вовсе забыли? - Спрашиваю с неподдельной досадой. – Я бы хотел, чтобы он помнил…
- Да. И мне тем более жаль, что такая ночь полностью исчезла из моей памяти… (Явно решил польстить, чтобы усыпить бдительность).
Смотрю ему в глаза и понимаю, что нужно во что бы то ни стало убедить его в моей невиновности, иначе погибну сам и выведу власти на наш кружок.
Смущенно улыбнувшись, кладу свою руку поверх его руки.
- Господин цензор, если вам угодно, чтобы я Вам напомнил, приходите ко мне снова. Я буду ждать!
Он явно смущён. Кажется, то, что было между нами, было скорее ошибкой. Он, видимо, всё же не может забыть, что мой вид – это сценический образ. Он быстро говорит, что придёт, но позже – сейчас у него дела и уходит…
Что ж… когда придёт, если придёт, я буду просто ласков – удержусь от отъёма Ци, и подозрения с меня спадут.
Советник, видимо, не мог поверить моим словам – пожалуй, я предложил ему встречу с целью «напомнить» слишком неожиданно и смело – он уточнял у отца, правильно ли меня понял. Я подтверждаю. Отец явно удивлен – я редко благосклонен к поклонникам в этом плане, но советник так красив – похоже, отец считает, что я влюблён, и позволяет мне действовать по своей воле. При этом он спрашивает, почему я не рассказал ему о ночном визите Мамору-сама.
Но здесь не было тайны – я просто не успел.
Теперь, наверное, отец считает меня легкомысленным…
Госпожа Сумирэ просит нас дать представление для её высоких гостей. Отец согласен, и мы начинаем готовиться. Вскоре выясняется, что высокий гость – это Мамору-сама, что воодушевляет меня ещё больше, при этом и заставляет волноваться – я ни разу ещё не играл целый спектакль для него лично.
Перед выступлением нам всё же нужно сходить в храм – близлежащее святилище развалено ураганом Сусаноо, как говорят, а Курииро так и не восстановился после вчерашнего. Пока Курииро курит табак, а я жду его, приходит молодой человек со шрамами на лице и предлагает ему лекарство. Я сначала думал, что это от лекаря, но лекарь это лекарство позже не опознал. Курииро отнес его к аптекарю, а сам, пока аптекарь его изучал, сходил в буддийский храм и восстановился медитацией. Лекарство позже опознали, как наркотики, хорошо, что брат не воспользовался им!
Пока пытался проводить брата в храм вдруг почувствовал, что снова проваливаюсь в темноту... Очнулся – увидел перед собой изумленное лицо Мидори (нашей Зелёной). Я всегда настороженно относился к Зелёной – она очень изящная, красивая и хрупкая девушка, но я чувствую её скрытую силу и опасность – даже не потому, что она из старших и я знаю от Иэнари, что она – змея-оборотень, а скорее потому, что она – неразгаданная загадка, единственная из старших, чьи цели для меня совсем темны и непонятны. Возле Мидори тут же, как водится, появляется Широ. Он спрашивает, всё ли со мной нормально, и я понимаю, что нет – это Чёрный – как демон, захватил моё тело и сказал Мидори, что она ответит за всё… А я не помню этого. Мне становится не по себе – выходит, Чёрный захватывает моё тело, когда ему вздумается, и я бессилен помешать. Вспоминаю, что Иэнари перед случаем с пауком вновь было откровение – ему было сказано меня спасти… именно меня…
Но уже время представления. Идём в Чайный домик. Там старший сын Гендзи – он хвалит наше утреннее представление, но повторно остаться не может – его ждут дела. Глядя ему вслед, невольно задумываюсь, почему Чёрный выбрал его. Говорят, у него схожие с ним способности… тогда он должен чувствовать всех нас…
В Чайный дом приходит Мамору-сама, и мои мысли полностью переключаются на него. Он несколько растерян – явно не ожидал, что мы играем для него специально. Он очень красив сейчас, ещё красивее, чем всегда – после того, как стал прежним после пережитого. Не удерживаюсь, и слегка касаюсь его руки – он улыбается мне и чуть заметно кивает…
Приходит отец и госпожа Сумире, и мы начинаем представление.
Спектакль проходит даже лучше предыдущего – видимо, все особенно старались для брата сёгуна, а я хотел снова нравиться Мамору-сама, как когда-то.
Когда отец благодарит публику за внимание и говорит, что мы будем стараться работать ещё лучше, Курииро не выдерживает и восклицает:
- Отец! Только не репетиции!
Высокий гость смеется. А госпожа Сумирэ делает Курииро – увы! – заслуженное замечание. Я скромно склоняюсь в поклоне, с трудом сдерживая смех. Мы с братцем явно стоим друг друга по дерзости! – Что ж ведь это бывает забавным! И… мы не виноваты, что нас воспитывала улица значительный кусок нашей жизни…
Возвращаемся домой. Разговариваем с Курииро на крыльце. Брат недоволен, что я не рассказал ему всего о наших нынешних отношениях с Мамору-сама – но я ведь и сам пока не знаю – лишь по его взглядам и поведению понимаю, что он по-прежнему ко мне благосклонен… Курииро рассказывает мне, что пока он ходил в буддийский храм он, оказывается, говорил с Красным и поверил ему больше, чем Чёрному. Он хочет встать на сторону Красного и поступить, как велит он: провести обряд наоборот, чтобы заключить дух Чёрного в предмет и избавиться от него до конца времён. Мне не кажется это плохой мыслью. Но доверять Красному после всего, что мы узнали: после того, как Иэнари выяснил, что он использовал и сёгуна, и нас всех, чтобы захватить власть над Японией?
Разговор закончить мы не успеваем. Неожиданно перед нами возникает странный незнакомый человек. На вид он красив, но я чувствую в нём огромную силу и скрытую опасность. Это демон, притом такой силы, с которой я ещё ни разу не сталкивался… Он обращается к отцу и… отец узнаёт его! Это он… тот, кто погубил моему отцу жизнь много лет назад. Тот, кого я искал и мечтал убить за то, что он сделал. Только я думал – по рассказу отца – что это какой-то знатный вельможа, который погубил ему жизнь при помощи своих связей… но нет…
Что ж…
Я бросаюсь к демону и пытаюсь подчинить его и прогнать. Но куда там – не успеваю я провести и доли необходимого обряда, как все окружающие начинают меня хватать, тащить, прятать… Демон пришёл за мной: похоже, теперь он хочет заполучить меня, как хотел отца когда-то, ну, и испортить отцу жизнь теперь уже окончательно. Я изо всех сил рвусь к демону, потому что я так зол сейчас, что я ни на секунду не сомневаюсь, что подчиню его и выгоню навсегда… Отец что-то мне кричит… Брат, кажется, пытается создать карман и заключить демона туда… Хитоми помогает отцу…
Неожиданно появляются откуда-то полицейские… возможно, ещё какие-то люди… Я не помню… Я видел только демона и жаждал расплаты – всё остальное было словно в тумане. Какой-то полицейский – невероятно сильный – стискивает меня в руках до боли и тащит прочь. Я что-то ему кричу, вырываюсь, он роняет меня плашмя в сырую траву… Отец в опасности! И брат! И Хитоми! Только я могу помочь – воспользоваться своим даром, чтобы защитить тех, кто мне дорог!… Но нет…
Из дома гейш выбегает Мамору-сама – он отбирает меня у полицейского – я пытаюсь что-то сказать, но чувствую резкую боль в затылке и наступает темнота и неожиданная тишина…Уже после всего я понял, что Мамору-сама просто оглушил меня, чтобы увести подальше и таким образом защитить…
Видимо в какой-то момент я начал приходить в себя и слышать голоса окружающих.
Кто-то сказал надо мной что-то вроде:
- Оно ещё и мокрое!
Второй голос насмешливо добавил:
- Я, конечно, понимаю, что тут всё бесплатно, но давайте его прикроем уже!.. – на этом моменте я почувствовал, как на мне поправили распахнувшееся кимоно, и мне стало неловко.
Голова болела, и я чувствовал слабость после оглушения, и мне никак не хотелось открывать глаза. Но я услышал, как один из голосов упомянул имя моего брата – я понял, что и он здесь, рядом. Тогда я уже окончательно очнулся, приподнялся и осмотрелся по сторонам. Ну конечно же, мы в храме у Белого. Отлично – теперь, кажется, Широ и все старшие нашего братства узнают, какой концерт я устроил в Ёсиваре, при всех вопя, что я выгоню демона театра…
Брата я сразу не увидел – он, вероятно, тоже перенервничал и пошел на воздух. Зато меня сразу встретил пронзительный взгляд Белого. Широ не зря считают одним из самых красивых мужчин Эдо – глаза у него изумительные. Но какой же у него пронзительный взгляд – смотрит прямо в душу – никогда не могу подолгу его выдержать, особенно сейчас, когда понимаю, что наделал дел и далеко как не прав… Я не знаю, был ли он в курсе событий и просто решил промолчать раз уж всё уже свершилось, ну, или просто нам всем сейчас не до того из-за разборок Чёрного и Красного, но он снова просто спросил, всё ли со мной в порядке и более ни о чём не пытался дознаться.
Вскоре мне сообщают, что демон ушёл и с моей семьёй всё в порядке – решаю тут же вернуться в театр, но на крыльце нахожу всю семью – отец не позволяет мне покинуть храм – он боится за нас с братом и уверен, что только в храме мы в безопасности. Но не думает же он, что мы станем сидеть безвылазно взаперти (да ещё и под присмотром старших, которым не особенно чтобы доверяем)?! – это было бы просто невыносимо!
Я заявляю, что не пойду внутрь, а останусь на крыльце храма – отец недоволен, но мне удаётся настоять. Отхожу в сторону, чтобы успокоиться и собраться с мыслями – нервы уже на пределе и… в этот момент слышу до боли знакомый голос… Чёрного. Снова явился – на этот раз ко мне лично. Отец не видит его, разумеется, но он замечает, что я говорю с кем-то незримым. Отец беспокоится и злится – велит мне немедленно идти в храм. Я возражаю, что никого со мной нет – не верит; говорю, что это не демон – меня тащат внутрь чуть ли не силой. Крайнее средство – я начинаю плакать.
Мне нужен разговор с Чёрным – он обещает спасти отца, а иного способа спасения – без помощи нашего братства – я не знаю. Положение безвыходное. Плакал ли я по-настоящему? – Я и сам не могу однозначно себе ответить: да, обида за то, что меня – колдуна, подчиняющего демонов, пасут, как маленького, ранила больно, и обида во мне закипала, и накопившиеся переживания давили и выплескивались через край… Но отец поверил моим слезам и отошёл, а я поднял вдруг высохшие глаза на Чёрного и услышал ободряюще-скептическое:
- А ты молодец!..
И тут я понял, что лгал. Стыдно? – Нет. Но странное чувство собственного коварства прокралось в душу и заставило сердце сжаться.
А дальше… Чёрный был сладкоголос не хуже Красного. Он обещал всё: спасение отца, вечную жизнь и молодость, власть…
Я слушал и почти верил. Я слышал, как отец в ярости раскидывал мебель храма в бессильном гневе и попытках увести нас от опасности – понимал его боль, но не мог отвернуться от Чёрного. Я знал, что это лишь голос, но мне казалось, что он стоял передо мной, как раньше, и я не мог отвести взгляда от его опасных глубоких глаз… Курииро, как всегда, почувствовал мой страх и растерянность и встал рядом.
Куро утверждал перед нами, что избавится от Широ, так как тот более не хочет идти нашей дорогой… Мой брат сказал, что тоже не хочет… Куро сердился - нашептывал мне льстивые слова, сулил абсолютную свободу и едва ли не власть над миром, но, вместе с тем, он назвал моего брата дураком, когда тот пробовал возражать ему. И очарование рухнуло. Я окончательно убедился – мы лишь пешки в его игре – стоит лишь неверно выполнить свой ход и тебя сбросят с доски за ненадобностью. Тем не менее, я обещаю Чёрному выполнить ритуал и вернуть его, и он исчезает.
Брат недоволен мной – он решил, что я поверил Чёрному. Но нам удается убедить отца и Хитоми вернуться в театр, что мы и делаем. Пока сидим с братом на крыльце – делимся друг с другом мыслями. Признаемся, что не верим, ни Красному, ни Чёрному. Но братство может помочь в решении проблемы с проклятием отца. Решаем встретиться с Красным – его план нам подходит больше: Чёрный опасен – его стоит заточить, а с Красным брался разобраться Иэнари – видно будет.

Дома брат в присутствии отца и Хитоми говорит, что все наши с ним подозрения на их счет правдивы. Вообще все. Они любовники – да. Но разница в возрасте не так уж велика, если вообще уместно о ней говорить, ведь Хитоми – ками. Что ж отец очевидно счастлив. Но я несколько обескуражен столь откровенным подтверждением своих домыслов – это ещё нужно проглотить и переварить…

Из дома меня не выпускают. Но мне нужно видеть Синего – хочу знать его мнение и получить совет по поводу братства. По счастью моя сумка, когда меня тащили в храм, куда-то подевалась – теперь у меня есть повод пойти забрать её в Чайном доме – на улице её нет, значит, я просто забыл её там после спектакля.
Иду в Чайный дом, но тут чувствую приближение демона театра – я не вижу его, но ощущаю явственно его приближение. Я бегу в Чайный дом так быстро, что захлопнув дверь, прищемляю краешек банта на оби – пояс развязывается, и я влетаю в дом почти голый – в распахнутом кимоно. Натыкаюсь на Асагао. Синий смеётся и спрашивает:
- Это ты ко мне в таком виде?
Я смущён и могу выдавить из себя только что-то вроде:
- Да… давай пройдем в твою комнату… Так, под весёлые взгляды окружающих мы удаляемся в комнату Асагао.
Друг усмехается и начинает методично упаковывать меня обратно в кимоно. Сразу видно, что он живёт в доме гейш – истинный профессионал. После упаковки Асагао даже ходить стало заметно удобнее. Наконец процесс одевания завершен, и мы подходим к окну…
У меня нет решения, кому из старших довериться, и я задаю вопрос Синему. Он отвечает, что не особенно в этом заинтересован – ему ничего не угрожает, поэтому принимать решение, проводить обряд или нет, он не спешит. Правда я чувствую, что Куро его утомил и, кажется, разочаровал, как и нас всех… Затем Асагао добавляет, что и во время обряда, если Куро добьётся своего, рискуем мы все, но не он. Я не могу понять, почему - задаю вопрос и Асагао решается рассказать мне о себе: он признаётся, что он - мертвец. Я не помню, как я среагировал, но Асагао утверждал впоследствии, что я шарахнулся… Возможно - со стороны ему виднее, потому что я был в шоке от услышанного и не помню своей первой реакции. Итак, мой друг - мёртвый, поэтому смерть ему не грозит, а Куро единственный из нас с самого начала знал правду - Куро не заинтересован получить уже мёртвое тело. Ему куда как интереснее моё - живое и подготовленное после того, как я не раз делил его с демонами…
Асагао прохладно и недоверчиво смотрит на меня и добавляет:
- До сих пор никто из тех, кто знал мою тайну, не оставался в живых, кроме Куро…
Я понимаю, что это намёк, а не пустые слова. Но в его голосе я слышал сомнение… Я смотрю в окно на дорогу, уходящую в близлежащий лес, представляю, какой странный и трудный путь должно быть выпал на долю моего необычного собеседника, пока он странствовал по миру, собирая свои истории, и вынужденно храня свою тайну…
- Я считал тебя другом. - Произношу, не глядя на него, потому что страшно, что отвергнет, потому что страшно узнать, если он никогда не считал меня таковым…
В ответ тишина. А затем:
- Я пока не собираюсь тебя убивать…
Что ж… мастер повел свою историю дальше - не оборвал - значит надежда есть. Начинаю расспрашивать Асагао о его прошлом: никогда не был живым… находил людей - узнавал их истории и убивал их самих… жил историями и ради историй… странствовал по земле, рассказывая их… мертвец, живущий ради искусства… Мертвец? - Да он более живой, чем иные живущие…
Слушаю Асагао и неожиданно трогаю его руку - он усмехается:
- Я нормальный вполне на ощупь…
Немного смущаюсь – действительно хотел проверить, но уж слишком это всё необычно, даже для меня.
Затем Асагао рассказал мне историю его Сакуры:
Прекрасная девушка, убитая собственной сестрой. Асагао подарил ей вторую жизнь в обмен на свободу. Она жива, но принадлежит ему безраздельно – таков его дар некроманта. Что ж жизнь того стоит - за неё можно ещё и не такую цену заплатить…
Понимаю, что меня давно ждут в театре, и я должен уходить. Напоследок вновь неизбежно возвращаемся к разговору о тайне моего необычного друга.
- Я считаю тебя другом, - повторяю я, - и сохраню твою тайну. Если хочешь, я пока даже брату ничего не скажу, хотя, ты ведь знаешь, мы с ним, как одно. Просто попроси…
Асагао мгновение молчит, глядя мне в глаза, затем негромко произносит:
- Что ж, тогда, пожалуй, пока попрошу…
- Я сохраню твою тайну.
Выходим вдвоём в общий зал - там уже собралось довольно много людей - гостей дома гейш. И… Курииро…, и… Хитоми… Я прошу Асагао спрятать меня и помочь выйти незамеченным вместе с братом – боюсь, что мне вновь будет велено сидеть дома в целях моей безопасности, а у меня ещё дела – проклятие отца по-прежнему не снято, а, если верить тому, что нам поведал отец, завтра он сыграет женскую роль в своей новой пьесе и умрёт. Но я не собираюсь сдаваться - я с двенадцати лет общаюсь с демонами - я их не боюсь, чего бы они ни хотели от меня. Сейчас мне нужен Красный - нужно провести ритуал и спасти отца.
Асагао честно прикрывает меня, но Хитоми - ками, от него улизнуть незамеченным нелегко. Он подходит - что это? - я переживаю как будто жду от него родительского наказания? - Вот ещё новости, откуда это дурацкое чувство…
Но всё обошлось даже лучше, чем я думал, оказывается отец был занят и решил, что я давно вернулся и нахожусь у себя в гримерной. - Чудесно, значит я свободен в дальнейших действиях.

Отправляемся с Курииро на поиски Красного. К нам тут же подходит демон театра. Он искушает, зовёт стать его собственностью, дерзко заглядывает в глаза и гладит веером по лицу. Курииро с ним резок, а я прошу дать отсрочку на подумать… Нет, я не намерен соглашаться - если он разозлиться и сделает меня стариком - я не переживу, но он весьма обаятелен - интересно попробовать при случае с ним договориться…
Неожиданно приходит весть, что Ходзё Нобу решил добровольно отдать себя демону вместо нас и ждёт в Доме гейш. И верно - он говорил нам что-то такое, когда узнал о нашей беде. Но я не думал тогда, что это серьезно - это выглядело странно.
Демон умчался смотреть младшего цензора, а мы остались в недоумении смотреть ему вслед. Мне на ум приходит мрачноватая мысль - уж не сходит ли младший цензор с ума, как сёгун, после того, как я поел его Ци. Было бы жаль - он слишком молод и привлекателен для такой судьбы. Рассуждать и смотреть, чем закончится с демоном сейчас нет времени - нам нужно к Красному. Если проблема не решится, отец завтра умрёт. Маловероятно, что демон удовлетвориться Ходзё Нобу - это бы значило слишком легко снять с отца проклятие, а демон мстит и знает, что отцу дороги мы - не цензор, хоть он и покровительствует нашему театру.
Итак, воспользовавшись тем, что демон временно оставил нас в покое, бежим к Красному. Великий цензор с готовностью с нами беседует - обещает много всего хорошего, в точности, как и Чёрный. Но великий цензор действительно может спасти отца - я знаю его, как истинного ценителя искусства, к тому же он был отцу другом, поэтому я вполне искренне верю, как и Курииро, когда он обещает помочь в нашей беде.
Красный даёт слово - если обряд будет проведён в обратном порядке, и Чёрный будет навсегда пленён, то братство спасёт нашего отца, убив демона. Идём в синтоистский храм вместе с Красным. Старшие тут же уходят совещаться, оставив нас внизу ждать их решения, словно маленьких. Это ужасно злит, но мы приняли решение слушаться Красного, чтобы спасти отца. Ждём.

Ожидание тянется долго и томительно, но, наконец, старшие возвращаются - Красного с ними уже нет… Что ж, возможно он присоединится к нам позже. Решено устроить обряд в доме гейш. Я не знаю, почему так, возможно из-за Асагао, чтобы он присоединился к нам там - не знаю. С нами идет Сын Сына Неба - он каким-то образом должен помочь в обряде, а главное только он может уничтожить демона чудесным мечом клана Ходзё – этот меч Иэнари, как оказалось, вытащил прямо из тела моего демона, вырвавшегося из кармана во время убийства сёгуна и бесчинствующего в Эдо.

Приходим в Чайный дом и довольно бесцеремонно просим дать нам место для обряда. Думаю, это потому что Сын Сына Неба с нами, и все должны повиноваться. Обитатели Чайного домика уходят - замечаю, что Асагао уходит вместе с ними. Я думал, что он вернётся, проводив Сакуру, но вскоре замечаю, что он незаметно располагается на лестнице.
Сын Сына Неба, пользуясь временем, пока Широ готовит обряд, отправляется убивать демона, преследующего моего отца – благо его видели неподалеку. Я счастлив - пусть нас с Курииро вновь втянули в дела общества, и мы согласились участвовать в обряде, по сути доверившись Красному, что, как мы оба с братом понимали, довольно опрометчиво и рискованно, но зато проблема с отцом решена - сейчас демона убьют и проклятие навсегда исчезнет. Синий так и остается в тени, пользуясь тем, что старшие его не видят, но, полагаю, Белый вспомнит о нём, когда начнется обряд, и вряд ли Асагао удастся так запросто уйти от участия, но выдавать его я не намерен, поэтому стараюсь не смотреть в его сторону.
После довольно долгого отсутствия возвращается Сын Сына Неба и приносит ужасное известие: демон театра мёртв, но проклятие не снято. И тут я уже не выдерживаю: опять обман, опять нас с братом используют, чтобы решать проблемы старших братства по разделу власти в кружке!!! Я срываюсь и почти криком заявляю, что я ухожу. Красный солгал - общество оказалось бессильно перед демоном - я поучаствую в обряде, выполню желание Красного, а затем могу катится на все четыре стороны - ни моя судьба, ни судьба моего отца, моей семьи никого больше не интересует! Мидори, как всегда спокойно и выдержанно, пытается меня унять: делает замечания за то, что я противоречу старшим и повышаю голос в присутствии Сына Сына Неба, который рисковал собой, вступив в бой с демоном, оказавшимся князем тьмы, - но остановиться я уже не могу - меня настолько захватило отчаяние от осознания неизбежности гибели отца, что мне уже всё равно, какую кару ками обрушат на мою голову за непозволительное поведение.
- Мурасаки, я даю тебе слово, что после обряда лично отправлюсь к твоему отцу и помогу тебе избавить его от проклятия! – Резко прерывает меня Мидори.
Смотрю ей в глаза и отчего-то верю. Немыслимо. Глупо. Но верю. Снова. Возможно, потому что почувствовал участие в тоне этой загадочной девушки…
Продолжаем обряд. Чёрный является среди нас и вынужденно входит в уготованную ему шкатулку - крышка захлопывается и человек… или демон - не знаю, кем он был в последнее время, - навсегда остается запечатанным внутри. Теперь мы передадим его ками, и те запрячут его навеки под горами. Судьба незавидная… что ж, он искал бессмертия и абсолютной власти - в своей шкатулке он не умрёт и править может безраздельно…

После обряда Мидори держит слово и правда вместе с нами с Курииро идёт в театр к моему отцу, но на месте становится очевидно, что проклятие действительно не снято и, как его снять, неясно. Отец признается, что у него на теле с тех самых пор неизвестный символ, от которого нельзя избавиться. У меня тоже такой есть - на запястье - с того времени, как однажды вызвал демона в своё тело - хотел подпитаться Ци от одинокой спутницы, а она оказалась буддийской монахиней и начала читать сутры - демон рванулся, а я, видимо, лишился чувств. Очнулся один за городом - не помню, как добрался, до того места, а на теле – этот след. Затем стали периодически появляться провалы в памяти, после которых я находил следы чужой крови на своём кимоно…
Мидори рассматривает символы и советует пойти в буддийский храм. Эти иероглифы явно по части буддистов - они наверняка сумеют помочь. Решаем так и поступить, но для начала хочу показать свой иероглиф ещё и Белому. Синтоисты, возможно, тоже смогут мне помочь, а главное, Широ, возможно, сможет сказать, есть ли в моем теле демон, как предполагал Иэнари.
Широ звал нас вернуться к гейшам, чтобы, кажется, провести еще какой-то обряд, но там никого не оказалось - наши неуловимые старшие уже развеялись. Находим Белого в храме, и он соглашается помочь с моей меткой. Однако это ничего не дает - печать демона можно определить, но есть ли он во мне - непонятно. Белый тоже велит нам идти к буддистам - он убеждён, что у них получится разгадать тайну иероглифа. Синий приходит в храм - обвиняет всех в том, что его устранили от обряда с Чёрным и раскрывает уже всем свою тайну. Заходит разговор о дружбе - он спрашивает, что для людей дружба - застает меня вопросом врасплох, так как я и сам никогда толком на него себе не отвечал.
- Друг - тот, кого люблю, кто мне дорог… - начинаю формулировать, но меня всё время перебивают и отвлекают, а потом Асагао уходит. Надо его разыскать, этот разговор должен состояться… Он мне нужен - я не могу допустить, чтобы он ушёл… Только Иэнари и Асагао я считаю настоящими друзьями - никому и ничему не позволю их у меня отнять.

Выходим с Курииро из храма Широ, и я осознаю ужасную вещь - ками прокляли меня заиканием. Я - актёр - не могу нормально говорить. Это ужасно мучительно. Думаем с братом, что это значит, и понимаем, что, видимо, это из-за того, что мы пытались провести обряд в синтоистом храме - видимо с магией буддистов так было нельзя.
Мы с братом пробегали целый день - ужасно вымотались - решаем зайти домой перекусить и отправиться в буддистский храм. В театре, стараясь не заговаривать с отцом, чтобы он не заметил заикание, прокрадываюсь в свою комнату. Если отец узнает - для него это будет катастрофа, ведь завтра новая пьеса. Как же я буду играть?!!
Едим с братом вдвоем у себя и обсуждаем, что нам делать дальше. План: узнать, что за иероглифы, чтобы избавиться от заикания и рисков, связанных с неведением (хватило демона из кармана, который чуть не сорвал убийство сёгуна и не заставил меня убить Курииро). Неожиданно к нам заходит младший цензор - Ходзё Нобу. Я не прибран, должно быть, ужасно выгляжу, ещё и ем на ходу, в комнате погром после спешных сборов на утренний спектакль… А ведь господин цензор пришел, видимо, ко мне - я ведь его приглашал повторно провести со мной вечер. Неподходящий момент… ну, что ж… надо с этим справиться. Встаю и улыбаюсь, как можно более беззаботно и приветливо:
- Господин, Вы ко мне? - Я очень рад. Присаживайтесь…
Он отказывается. Мы с Курииро не смеем сидеть при нем - пытаемся подняться - он велит сидеть.
Какой он странный… Ведёт себя подозрительно - непонятно смотрит и молчит… Может, опасается, потому что не помнит, что между нами было в прошлый раз и подсознательно чувствует опасность?
- Господин советник - мой брат сейчас уйдёт, и мы останемся вдвоём…
- Не надо…
- Разве Вы не ко мне пришли?
- Я пришел показать Вам это - отодвигает рукав, и мы с удивлением видим на его руке рисунок круга с иероглифами нашего цветного братства - точь-в-точь, как у Красного… - Вам ведь известно, что это?
Неужели догадался и пришёл разделаться с нами? Нужно проверить с осторожностью, чтобы не выдать себя, если это лишь совпадение или он испытывает нас, не имея доказательств.
- Что это за знак, господин цензор? - Что вы имеете в виду?
- Я теперь один из вас.
- И… какой у Вас цвет?
- Как низ Вашего кимоно…
Опускаю глаза на алую ткань и с удивлением переглядываюсь с братом:
- Красный? - Вы тоже Красный?!
- Да.
- Но как? Какие у Вас способности?
Молча касается веером своих губ и моего лба.
- Сладкие речи… То же, что у прежнего…
- Мне пора…
- Что? Нет! Стойте!
Ходзё Нобу быстро покидает театр и растворяется в ночи. Я не успеваю его догнать. Остаемся в полном замешательстве.
Решаем немедленно идти к буддистам, а затем срочно искать младшего цензора и разбираться, что всё-таки происходит в нашем кружке. Иэнари говорил, что великого цензора – прежнего Красного - должны казнить - видимо, казнили… Но что значит это явление нового Красного? - Он занял новое тело, как собирался Чёрный, или же это новый человек с его именем и способностями?! - Ответов нет. Нужно срочно решить проблему с проклятием отца и заняться Ходзё Нобу.
Отправляемся в буддийский храм, благо дома никого нет, и мы выходим беспрепятственно.

Вот наконец мы достигли храма буддистов. Монахи не смогли сразу дать ответы на наши вопросы, но срисовали иероглифы и обещали обратиться к Будде за помощью. Пока мы ждали ответа от монахов, а они изучали иероглифы, мы невольно услышали разговоры о том, что в храме в заточении находится живая покойница.
Начинаем расспрашивать монахиню, и узнаём, что это майко - Сакура - творение Асагао Кона. Делая вид, что нам просто любопытно, узнаем подробности: она шла по улице и наткнулась на буддистов, и те поняли, что она мертва. Её тут же забрали в храм и сейчас должны сжечь живьём, чтобы она могла по-настоящему умереть и вновь возродиться.
Ужас! Ведь это творение Синего. Каково ему сейчас, а главное, не раскрыли ли его самого?
Решаю разыскать нового Красного, пока он не натворил бед и тут же к Асагао - узнать, что и как у него происходит.
У входа в храм встречаем Аоино Юри, ойран, - нашу Голубую. Рассказываем ей о новом Красном. Она была не в курсе, но из её речей мы явственно понимаем - она мечтает разорвать круг и вновь стать свободной, чем скорее, тем лучше. Это её единственная цель. Она слишком устала.
Мы с Курииро обегали весь город - даже осмелились зайти в дом Ходзё, но младшего цензора нигде не нашли.
Тогда мы решили дойти до синтоистского храма и попытаться вызнать у старших, в курсе ли они происходящего. И вот мы заходим в храм синтоистов - Широ занят где-то в удаленных покоях. Мы садимся ждать. Через некоторое время появляется Широ в сопровождении Ходзё Нобу! - Мы встречаемся с цензором взглядом - кажется, он удивлен встрече не меньше нас.
Что ж, судя по всему, Белый уже в курсе дела.

Однако, по разговору со старшими становится ясно - они ещё не знали - Ходзё Нобу лечил в храме своё тело, восстанавливал подъеденное мной Ци. Однако Белый всё узнает - скрывать смысла нет, к тому же у нас нет решения, а с отцом они мне помогали вполне искренне - решаюсь на откровение и рассказываю всю историю с младшим цензором.
Широ знает наверняка - великий цензор казнен. Судя по всему, он вселился в тело Ходзё Нобу и теперь ищет сторонников, раз тайно приходил к нам. Старшие принимают решение немедленно его убить, и Оками исчезает во тьме, чтобы выполнить приказ. Проходит несколько минут… Мне жаль господина Ходзё Нобу - Белый сказал, что Красный смог захватить его тело, так как в нём было надкушено Ци. Значит я косвенно виновен в его гибели. Жаль. На ум начинают приходить идеи, как запоздало исправить содеянное: он вёл себя с нами, как Ходзё Нобу…, он не знал, что ему делать и был растерян…, возможно, он искал помощи…
В это время Белый и Зелёная говорят о необходимости иметь в круге Красного, чтобы разорвать круг - делюсь с ними своими мыслями, подводя к идее, что новый Красный, возможно, ещё имеет личность Ходзё Нобу, возможно, он согласится помогать нам… Решаем немедленно вернуть его и всё вызнать. Выходим из храма, но на пороге уже стоит Оками с окровавленным мечом, а недалеко от храма лежит труп младшего цензора…
Упустили… И вина навсегда легла тяжким грузом на мои плечи… Я виноват и нескоро смогу забыть и простить себе смерть этого человека…

Мы с Курииро спешим в буддистский храм. Вижу знакомую спину Асагао Кона. Он говорит с монахами о Сакуре, и из разговора я явственно понимаю - он раскрылся окончательно и бесповоротно. Я не решаюсь вмешаться, потому что не знаю всей ситуации. Он свободен, и его жизни пока явно ничего не угрожает - значит нужно будет найти Иэнари, и всем вместе понять, как теперь быть. Синий уходит, а мы спрашиваем монахиню, что с нашими иероглифами. Она отвечает, что им удалось их разгадать.
Мой оказался печатью демона. Его постоянно нет в моём теле, но, так как на мне его печать, он может самовольно возвращаться и владеть моим телом, когда захочет. Я присматриваюсь к монахине, и мы узнаем друг друга - это она читала сутры, когда я демона упустил. Женщина тоже узнала меня, но она уверена, что демон вселился в меня сам, и моей вины в этом нет. Это и к лучшему…
Отцовский - демон театра – жив, поэтому проклятие продолжает действовать. Обряд был проведен неверно, и демон просто затаился.
Выходим с Курииро из храма и принимаем решение: нужно снять мою печать демона, чтобы я мог призвать демона театра и либо договориться с ним, либо уничтожить. В храме в первый раз мы встретили Хитоми - он сказал, что отец пытался свести счеты с жизнью. Значит возвращаться нельзя - отца убьет новость о том, что демон жив - нужно разделаться с демоном, а потом просто рассказать об успешном исходе истории, чтобы сильно отца не травмировать.
Я вспоминаю, что, когда мы как-то с Иэнари читали свитки в библиотеке синтоистского храма, обряд по убийству демона звучал столь сложно и запутанно, что я всего не запомнил. Что если все прочитали свиток неверно, упустили какую-то деталь, поэтому обряд и не сработал? - Решаем начать с повторного посещения храмовой библиотеки.

В библиотеке быстро находим нужный свиток и читаем его вновь. Вот оно: в тот раз демона убивал Оками девятым мечом Ходзё, с Сыном Дракона, но в обряде прописано еще и участие четырёх храбрецов, а их не было…
Сидим с Курииро, рассуждая, где найти столько людей, чтобы не раскрывать ни перед кем карты, даже перед нашим кружком, которому нельзя верить.
В храм входит Иэнари.
- Преступление по убийству сёгуна раскрыто…
- Что? Но как?!!!
- Это сделал Красный.
- Стыдно за него, - смеёмся, облегченно вздохнув.
Тогда Иэнари рассказывает, что он выяснил, почему сёгун не любил его. Он узнал, что его настоящий отец - ками Лис, который провёл ночь с женой сёгуна, матерью Иэнари. Поэтому у Иэнари бывают видения, поэтому он слышит голоса, потому он так хитер и ловок, что в детстве убегал с нами играть незамеченным, а сейчас обвёл вокруг пальца всех лидеров нашего братства. Теперь он ками, и должен будет уйти, но он обещает, что ещё довольно долго - лет сорок - будет жить среди нас, а потом будет приходить в гости.
Рассказываем Иэнари о наших планах - он обещает помочь с поиском Сына Дракона - им оказался Сын Сына Неба, а Сыном Сына Неба - Сион - мальчик из Дома Удовольствий, в которого влюблен мой брат. Его уже выкупили. Выходит, любовь Курииро не удалась. Мне больно от этого, но я бессилен помочь. К тому же брат утверждает, что это не было настоящей любовью – лишь влюбленностью. Мне бы хотелось в это верить…
Пока разговариваем с Иэнари, планируя уничтожение демонов, в храм приходит Асагао. Удачное стечение обстоятельств – как раз мы здесь все вместе и наконец-то сможем поговорить. Но Синий мрачен и явно не расположен к разговорам. Он медитирует и оставляет записку для ками. Я очень хочу подойти и заговорить - но чувствую, что сейчас не время… Асагао уходит, а мы остаёмся в смятении, так и не решившись на разговор…
Иэнари нужно идти по делам – договариваемся, что снова скоро встретимся все вместе, чтобы наконец-то нормально поговорить и разобраться с проблемами. Иэнари уходит, а мы с братом возвращаемся домой ждать от него вестей и планировать, как будем избавляться от демонов.

Сидим в нашей комнате с Курииро, продумывая план действий. Открывается дверь - наши старшие товарищи: Широ, Мидори, Аоино Юри - все полным составом. Неловкое молчание и вопрос Широ холодноватым тоном:
- Кто такой Ода Нобунага и какие у вас с ним дела?
Переглядываемся с Курииро, искренне недоумевая, о чем речь. Понимая, недоверие старших из-за раскола в нашем кружке твердо отвечаем:
- Мы впервые слышим это имя.
Широ меняется в лице - он поверил, почувствовал неподдельность нашего смятения:
- Ходят слухи, что Красный выжил и вновь вселился в другого человека…
- В ответ рассказываем то, что нам удалось выяснить про неудачу с обрядом - приходим к выводу - нужно провести обряд и запечатать Красного, как ранее Чёрного, - похоже и Красный, если не полностью, то частично, стал демоном, поэтому его не получается просто так убить.
Осознаем с братом, что без помощи нам не раздобыть всё необходимое для изгнания демонов – решаемся вновь довериться старшим и попросить помочь, тем более, что они дали слово перед обрядом с Чёрным. Старшие обещают помочь и уходят за всем необходимым, а нам велят ждать в театре.
Отец по-прежнему болен - он спит, а мы ждём появления Сына Дракона, Оками и четырёх храбрецов (в роли которых предполагаем наших старших) для избавления от демонов с их проклятиями. Хитоми предлагает помощь как ками, но по обряду нужен только Оками - приходится довериться ему.

И вот наконец в театр является вся процессия: Оками, Сын Дракона и чктыре храбреца… самурая… Неожиданно. Теперь мы с Курииро в случае чего не сможем воспользоваться своей силой, не раскрывшись. Зачем старшие так нас подставили?!! - Ну, что ж, будем надеяться, что всё пройдет гладко.
Первым без особых усилий изгнан мой демон. Он оказался не очень сильным - проклятый знак на моей руке исчезает - какое счастье, теперь я вновь хозяин своего тела, вновь владею собой и могу продолжать совершенствовать свои способности.
Оками называет имя нашего демона театра - князя тьмы - и он появляется перед нами…
Ему объявляют о том, что сейчас его существование оборвётся, но он просит последнее слово и сообщает:
- Я исчезну, но проклятие не падет. Каору всё равно завтра умрёт от старости, а все актёры театра получат такое же проклятие, если не перестанут в театре играть…
Оками замахивается мечом на демона, но я останавливаю его:
- Нет! Так не пойдет! Стойте, Вы погубите дело моей жизни! Нас всех!
- Стой! Так нельзя! - Поддерживает меня Сын Дракона.
- Это только люди - они могут заниматься чем угодно, помимо театра, - заявляет Оками, - Пусть их театр перестанет существовать, зато вся Япония избавится от этого демона.
Сын Дракона вступает с Оками в спор за нас. Оками злится - вновь замахивается мечом - я не выдерживаю и встаю между ним и демоном. Оками грозится убить меня с демоном за компанию, но я не отступаюсь. Оками упорствует - тогда я пытаюсь, пользуясь правом хозяина, прогнать его из театра:
- Вон! Убирайся вон! Ты пришёл в мой дом, а теперь хочешь погубить всё, что мне дорого: моих родных, дело моей жизни, - просто чтобы убить демона - одного из многих!
- Ты не смеешь выгнать меня из театра - хозяин не ты, а твой отец!
Отец подтверждает, что он против, и велит мне немедленно уйти из-под меча. Это и понятно - больше всего он боится сейчас, что Оками просто меня убьет. К тому же я чувствую, что отец уже неимоверно устал от проклятия и не справляется с собой.
- Нет! Я не отойду! Убирайся вон!
- Ты не смеешь ослушаться отца, Мурасаки! – Гневно восклицает Оками.
- Нет смею! Я не дам вам всё загубить!
Сын Дракона вступается за меня и велит Оками подождать. Он вступает в спор с демоном - обещая ему жизнь в обмен на нашу свободу.
Я возвращаюсь на место возле Курииро, и мы с трепетом ожидаем исхода спора. Нам на ум приходит запасной план: если Сын Дракона проиграет спор, мы раскроемся - я спрячу демона в своё тело либо - лучше - Курииро спрячет в карман, а потом мы решим, что дальше с этим делать. В случае с Курииро проще - это позволит обмануть очевидцев и притвориться непричастными.
Но Сын Дракона побеждает в споре. Князь тьмы дарует моему отцу свободу - снимает проклятие и исчезает.
Оками охватывает гнев - он кричит на Сына Дракона, сыпля проклятиями и угрожая отказом в дальнейшей помощи. Но дело сделано – сын Дракона помог нам отстоять наш театр и, вместе с тем, избавиться от проклятия и спасти отцу жизнь. Сын Дракона и все его спутники, включая Оками, уходят - мельком успеваю поблагодарить Сына Дракона - теперь я навеки его должник.
Остаемся наедине с отцом. Все счастливы, что проклятие пало, поэтому мы получаем не очень серьезную выволочку за непослушание… Радость омрачает только одно – моё заикание не проходит с исчезновением демона, значит проблема была не в нём и даже не в синтоистском обряде.
Оставляем отца наедине с Хитоми, а сами отправляется к старшим братства. Рассказываем о том, как всё было - оказывается это не они подстроили ситуацию с самураями. Старшие вполне искренне рады нашему избавлению.
Рассказываем Широ про заикание - он обещает попросить у ками помощи и рекомендует также на следующее утро прийти с подношениями. Так и решаем сделать.
Мы изрядно вымотаны. Узнаем, что отец и Хитоми в доме госпожи Сумирэ. Успокаиваемся, что им ничего не грозит, и идем спать. С Асагао говорить все равно сейчас не получится - очевидно, он тоже занимает гостей историями на вечере в доме гейш, к тому же Иэнари сказал, что пока ему ничего не грозит - значит есть время до утра.